Гражданская война добралась в семьи? Богдан Ступка- гениальный актер современности!Клип, который разорвал весь интернет!!! Предадим же батько его честно земле.

27 августа народному артисту Украины, гениальному актеру современности Богдану Сильвестрович Ступке исполнилось бы 74 года. По случаю дня рождения артиста Мизрах Игорь Аркадьевич посвятил свою творческую работу песню «Выбор есть!» Богдану Ступке, сняв музыкальный клип, в котором можно увидеть Богдана Ступку в одной из лучших мировых ролей — Тараса Бульбы.

Перед глазами всего за 4 минуты промелькнет жизни актера…

Это действительно смелый шаг, потому что это первая творческая работа, посвященная Богдану Ступке в таком музыкальном жанре.

Эксперты проанализировав сам клип оценили работу как высокохудожественную и профессиональную!

Творческая работа над клипом продолжается и по сегодняшний день, и это еще не конец.

Зритель сможет увидеть сцены, которые заставят задуматься над смыслом жизни, проанализировать взаимоотношения между людьми, повернуться лицом к вечной проблеме «отцы и дети» …

Последняя фраза героя фильма наталкивает на высокую философию: «… Отец! Благодарю Бога, что довелось мне умереть при глазах ваших ясных …»!

…. - Ну, что ж теперь мы будем делать? - сказал Тарас, смотря прямо ему в сыну. Но ничего не умел на то сказать Андрий и стоял, утупивши в землю очи.
- Что, сынку, помогли тебе твои ляхи?

Андрий был безответен.

Так продать? Продать веру? Продать своих? Стой же, слезай с коня!

Покорно, как ребенок, слез он с коня и остановился ни жив, ни мертв перед Тарасом.

Стой и не шевелись! Я тебя породил, я тебя и убью! - сказал Тарас и, отступивши шаг назад, снял с плеча ружье. Бледен, каг полотно, был Андрий; видно было, как тихо шевелились уста его и как он произносил чье-то имя; но это не было имя отчизны, или матери, или братьев - это было имя прекрасной полячки. Тарас выстрелил.

Как хлебный колос, подрезанный серпом, как молодой барашек, почуявший под сердцем смертельное железо, повис он головой и повалился на траву, не сказавши ни одного слова.

Остановился сыноубийца и глядел долго на бездыханный труп. Он был и мертвый прекрасен: мужественное лицо его, недавно исполненное силы и непобедимого для жен очарованья, всё еще выражало чудную красоту; черные брови, как траурный бархат, оттеняли его побледневшие черты. “Чем бы не козак был? - сказал Тарас, - и станом высокий, и чернобровый, и лицо, как у дворянина, и рука была крепка в бою! Пропал, пропал, бесславно, как подлая собака!”

Батько, что ты сделал? Это ты убил его? - сказал подъехавший в это время Остап.

Я, сынку, - сказал Тарас, кивнувши головою.

Пристально поглядел мертвому в очи Остап. Жалко ему стало брата и проговорил он тут же:

Предадим же, батько, его честно земле, чтобы не поругались над ним враги и не растаскали бы его тело хищные птицы.

Погребут его и без нас! - сказал Тарас, - будут у него плакальщики и утешницы!

Не напоминает все это вам, уважаемые соотечественники, то что происходит сегодня у нас в стране? Не напоминает ли это все вам сцены из нашей жизни сегодня? Опять брат пошел на брата, сын на отца с оружием в руках ….

Не следует ли нам задуматься над тем, что происходит между нами, между людьми, положить оружие и жить мирно?

Разве не для мира на земле боролись наши деды и прадеды в далекие прошлые времена?

…. Богдан Сильвестрович был человеком, который заслужил того, чтобы ему посвящали песни, стихи, фильмы и книги! И свою жизнь и творчество посвятил нам, своим потомкам.

Поэтому мы делаем выводы и должны учиться на чужих ошибках, изучать опыт предыдущих поколений!

Работа над клипом «Выбор есть!» Мизраха Игоря яркий пример тому.

назад, снял с плеча ружье. Бледен как полотно был Андрий; видно было, как тихо шевелились уста его и как он произносил чье-то имя; но это не было имя отчизны, или матери, или братьев - это было имя прекрасной полячки. Тарас выстрелил. Как хлебный колос, подрезанный серпом, как молодой барашек, почуявший под сердцем смертельное железо, повис он головой и повалился на траву, не сказавши ни одного слова. Остановился сыноубийца и глядел долго на бездыханный труп. Он был и мертвый прекрасен: мужественное лицо его, недавно исполненное силы и непобедимого для жен очарованья, все еще выражало чудную красоту; черные брови, как траурный бархат, оттеняли его побледневшие черты. - Чем бы не козак был? - сказал Тарас, - и станом высокий, и чернобровый, и лицо как у дворянина, и рука была крепка в бою! Пропал, пропал бесславно, как подлая собака! - Батько, что ты сделал? Это ты убил его? - сказал подъехавший в это время Остап. Тарас кивнул головою. Пристально поглядел мертвому в очи Остап. Жалко ему стало брата, и проговорил он тут же: - Предадим же, батько, его честно земле, чтобы не поругались над ним враги и не растаскали бы его тела хищные птицы. - Погребут его и без нас! - сказал Тарас, - будут у него плакальщики и утешницы! И минуты две думал он, кинуть ли его на расхищенье волкам-сыромахам или пощадить в нем рыцарскую доблесть, которую храбрый должен уважать в ком бы то ни было. Как видит, скачет к нему на коне Голокопытенко: - Беда, атаман, окрепли ляхи, прибыла на подмогу свежая сила!.. Не успел сказать Голокопытенко, скачет Вовтузенко: - Беда, атаман, новая валит еще сила!.. Не успел сказать Вовтузенко, Пысаренко бежит бегом, уже без коня: - Где ты, батьку? Ищут тебя козаки. Уж убит куренной атаман Невылычкий, Задорожний убит, Черевиченко убит. Но стоят козаки, не хотят умирать, не увидев тебя в очи; хотят, чтобы взглянул ты на них перед смертным часом! - На коня, Остап! - сказал Тарас и спешил, чтобы застать еще козаков, чтобы поглядеть еще на них и чтобы они взглянули перед смертью на своего атамана. Но не выехали они еще из лесу, а уж неприятельская сила окружила со всех сторон лес, и меж деревьями везде показались всадники с саблями и копьями. "Остап!.. Остап, не поддавайся!.." - кричал Тарас, а сам, схвативши саблю наголо, начал честить первых попавшихся на все боки. А на Остапа уже наскочило вдруг шестеро; но не в добрый час, видно, наскочило: с одного полетела голова, другой перевернулся, отступивши; угодило копьем в ребро третьего; четвертый был поотважней, уклонился головой от пули, и попала в конскую грудь горячая пуля, - вздыбился бешеный конь, грянулся о землю и задавил под собою всадника. "Добре, сынку!.. Добре, Остап!.. - кричал Тарас. - Вот я следом за тобою!.." А сам все отбивался от наступавших. Рубится и бьется Тарас, сыплет гостинцы тому и другому на голову, а сам глядит все вперед на Остапа и видит, что уже вновь схватилось с Остапом мало не восьмеро разом. "Остап!.. Остап, не поддавайся!.." Но уж одолевают Остапа; уже один накинул ему на шею аркан, уже вяжут, уже берут Остапа. "Эх, Остап, Остап!.. - кричал Тарас, пробиваясь к нему, рубя в капусту встречных и поперечных. - Эх, Остап, Остап!.." Но как тяжелым камнем хватило его самого в ту же минуту. Все закружилось и перевернулось в глазах его. На миг смешанно сверкнули пред ним головы, копья, дым, блески огня, сучья с древесными листьями, мелькнувшие ему в самые очи. И грохнулся он, как подрубленный дуб, на землю. И туман покрыл его очи. X - Долго же я спал! - сказал Тарас, очнувшись, как после трудного хмельного сна, и стараясь распознать окружавшие его предметы. Страшная слабость одолевала его члены. Едва метались пред ним стены и углы незнакомой светлицы. Наконец заметил он, что пред ним сидел Товкач, и, казалось, прислушивался ко всякому его дыханию. "Да, - подумал про себя Товкач, - заснул бы ты, может быть, и навеки! " Но ничего не сказал, погрозил пальцем и дал знак молчать. - Да скажи же мне, где я теперь? - спросил опять Тарас, напрягая ум и стараясь припомнить бывшее. - Молчи ж! - прикрикнул сурово на него товарищ. - Чего тебе еще хочется знать? Разве ты не видишь, что весь изрублен? Уж две недели как мы с тобою скачем не переводя духу и как ты в горячке и жару несешь и городишь чепуху. Вот в первый раз заснул покойно. Молчи ж, если не хочешь нанести сам себе беду. Но Тарас все старался и силился собрать свои мысли и припомнить бывшее. - Да ведь меня же схватили и окружили было совсем ляхи? Мне ж не было никакой возможности выбиться из толпы? - Молчи ж, говорят тебе, чертова детина! - закричал Товкач сердито, как нянька, выведенная из терпенья, кричит неугомонному 17 из лавки и гонится за испуганным товарищем своим, готовый разорвать его на части; и вдруг наталкивается на входящего в класс учителя: вмиг при- тихает бешеный порыв и упадает бессильная ярость. Подобно ему, в один миг пропал, как бы не бывал вовсе, гнев Андрия. И видел он перед собою одного только страшного отца. - Ну, что ж теперь мы будем делать? - сказал Тарас, смотря прямо ему в очи. Но ничего не знал на то сказать Андрий и стоял, утупивши в землю очи. - Что, сынку, помогли тебе твои ляхи? Андрий был безответен. - Так продать? продать веру? продать своих? Стой же, слезай с коня! Покорно, как ребенок, слез он с коня и остановился ни жив ни мертв перед Тарасом. - Стой и не шевелись! Я тебя породил, я тебя и убью! - сказал Тарас и, отступивши шаг назад, снял с плеча ружье. Бледен как полотно был Андрий; видно было, как тихо шевелились уста его и как он произносил чье-то имя; но это не было имя отчизны, или ма- тери, или братьев - это было имя прекрасной полячки. Тарас выстрелил. Как хлебный колос, подрезанный серпом, как молодой барашек, почуявший под сердцем смертельное железо, повис он головой и повалился на траву, не сказавши ни одного слова. Остановился сыноубийца и глядел долго на бездыханный труп. Он был и мертвый прекрасен: мужественное лицо его, недавно исполненное силы и не- победимого для жен очарованья, все еще выражало чудную красоту; черные брови, как траурный бархат, оттеняли его побледневшие черты. - Чем бы не козак был? - сказал Тарас, - и станом высокий, и черноб- ровый, и лицо как у дворянина, и рука была крепка в бою! Пропал, пропал бесславно, как подлая собака! - Батько, что ты сделал? Это ты убил его? - сказал подъехавший в это время Остап. Тарас кивнул головою. Пристально поглядел мертвому в очи Остап. Жалко ему стало брата, и проговорил он тут же: - Предадим же, батько, его честно земле, чтобы не поругались над ним враги и не растаскали бы его тела хищные птицы. - Погребут его и без нас! - сказал Тарас, - будут у него плакальщики и утешницы! И минуты две думал он, кинуть ли его на расхищенье волкам-сыромахам или пощадить в нем рыцарскую доблесть, которую храбрый должен уважать в ком бы то ни было. Как видит, скачет к нему на коне Голокопытенко: - Беда, атаман, окрепли ляхи, прибыла на подмогу свежая сила!.. Не успел сказать Голокопытенко, скачет Вовтузенко: - Беда, атаман, новая валит еще сила!.. Не успел сказать Вовтузенко, Пысаренко бежит бегом, уже без коня: - Где ты, батьку? Ищут тебя козаки. Уж убит куренной атаман Невылыч- кий, Задорожний убит, Черевиченко убит. Но стоят козаки, не хотят уми- рать, не увидев тебя в очи; хотят, чтобы взглянул ты на них перед смерт- ным часом! - На коня, Остап! - сказал Тарас и спешил, чтобы застать еще козаков, чтобы поглядеть еще на них и чтобы они взглянули перед смертью на своего атамана. Но не выехали они еще из лесу, а уж неприятельская сила окружила со всех сторон лес, и меж деревьями везде показались всадники с саблями и копьями. "Остап!.. Остап, не поддавайся!.." - кричал Тарас, а сам, схва- тивши саблю наголо, начал честить первых попавшихся на все боки. А на Остапа уже наскочило вдруг шестеро; но не в добрый час, видно, наскочи- ло: с одного полетела голова, другой перевернулся, отступивши; угодило копьем в ребро третьего; четвертый был поотважней, уклонился головой от пули, и попала в конскую грудь горячая пуля, - вздыбился бешеный конь, грянулся о землю и задавил под собою всадника. "Добре, сынку!.. Добре, Остап!.. - кричал Тарас. - Вот я следом за тобою!.." А сам все отбивался от наступавших. Рубится и бьется Тарас, сыплет гостинцы тому и другому на голову, а сам глядит все вперед на Остапа и видит, что уже вновь схватилось с Остапом мало не восьмеро разом. "Остап!.. Остап, не подда- вайся!.." Но уж одолевают Остапа; уже один накинул ему на шею аркан, уже вяжут, уже берут Остапа. "Эх, Остап, Остап!.. - кричал Тарас, пробиваясь к нему, рубя в капусту встречных и поперечных. - Эх, Остап, Остап!.." Но как тяжелым камнем хватило его самого в ту же минуту. Все закружилось и перевернулось в глазах его. На миг смешанно сверкнули пред ним головы, копья, дым, блески огня, сучья с древесными листьями, мелькнувшие ему в самые очи. И грохнулся он, как подрубленный дуб, на землю. И туман пок- рыл его очи. X - Долго же я спал! - сказал Тарас, очнувшись, как после трудного хмельного сна, и стараясь распознать окружавшие его предметы. Страшная слабость одолевала его члены. Едва метались пред ним стены и углы незна- комой светлицы. Наконец заметил он, что пред ним сидел Товкач, и, каза- лось, прислушивался но всякому его дыханию. "Да, - подумал про себя Товкач, - заснул бы ты, может быть, и навеки! " Но ничего не сказал, погрозил пальцем и дал знак молчать. - Да скажи же мне, где я теперь? - спросил опять Тарас, напрягая ум и стараясь припомнить бывшее. - Молчи ж! - прикрикнул сурово на него товарищ. - Чего тебе еще хо- чется знать? Разве ты не видишь, что весь изрублен? Уж две недели как мы с тобою скачем не переводя духу и как ты в горячке и жару несешь и горо- дишь чепуху. Вот в первый раз заснул покойно. Молчи ж, если не хочешь нанести сам себе беду. Но Тарас все старался и силился собрать свои мысли и припомнить быв- шее. - Да ведь меня же схватили и окружили было совсем ляхи? Мне ж не было никакой возможности выбиться из толпы? - Молчи ж, говорят тебе, чертова детина! - закричал Товкач сердито, как нянька, выведенная из терпенья, кричит неугомонному повесе-ребенку. - Что пользы знать тебе, как выбрался? Довольно того, что выбрался. Наш- лись люди, которые тебя не выдали, - ну, и будет с тебя! Нам еще немало ночей скакать вместе. Ты думаешь, что пошел за простого козака? Нет, твою голову оценили в две тысячи червонных. - А Остап? - вскрикнул вдруг Тарас, понатужился приподняться и вдруг вспомнил, как Остапа схватили и связали в глазах его и что он теперь уже в ляшских руках. И обняло горе старую голову. Сорвал и сдернул он все перевязки ран своих, бросил их далеко прочь, хотел громко что-то сказать - и вместо того понес чепуху; жар и бред вновь овладели им, и понеслись без толку и связи безумные речи. А между тем верный товарищ стоял пред ним, бранясь и рассыпая без счету жестокие уморительные слова и упреки. Наконец схватил он его за ноги и руки, спеленал, как ребенка, поправил все перевязки, увернул его в воловью кожу, увязал в лубки и, прикрепивши веревками к седлу, помчал- ся вновь с ним в дорогу. - Хоть неживого, да довезу тебя! Не попущу, чтобы ляхи поглумились над твоей козацкою породою, на куски рвали бы твое тело да бросали его в воду. Пусть же хоть и будет орел высмыкать из твоего лоба очи, да пусть же степовой наш орел, а не ляшский, не тот, что прилетает из польской земли. Хоть неживого, а довезу тебя до Украйны! Там говорил верный товарищ. Скакал без отдыху дни и ночи и привез его, бесчувственного, в самую Запорожскую Сечь. Там принялся он лечить его неутомимо травами и смачиваньями; нашел какую-то знающую жидовку, которая месяц поила его разными снадобьями, и наконец Тарасу стало луч- ше. Лекарства ли или своя железная сила взяла верх, только он через пол- тора месяца стал на ноги; раны зажили, и только одни сабельные рубцы да- вали знать, как глубоко когда-то был ранен старый козак. Однако же за- метно стал он пасмурен и печален. Три тяжелые морщины насунулись на лоб его и уже больше никогда не сходили с него. Оглянулся он теперь вокруг себя: все новое на Сечи, все перемерли старые товарищи. Ни одного из тех, которые стояли за правое дело, за веру и братство. И те, которые отправились с кошевым в угон за татарами, и тех уже не было давно: все положили головы, все сгибли - кто положив на самом бою честную голову, кто от безводья и бесхлебья среди крымских солончаков, кто в плену про- пал, не вынесши позора; и самого прежнего кошевого уже давно не было на свете, и никого из старых товарищей; и уже давно поросла травою когда-то кипевшая козацкая сила. Слышал он только, что был пир, сильный, шумный пир: вся перебита вдребезги посуда; нигде не осталось вина ни капли, расхитили гости и слуги все дорогие кубки и сосуды, - и смутный стоит хозяин дома, думая:"Лучше б и не было того пира". Напрасно старались за- нять и развеселить Тараса; напрасно бородатые, седые бандуристы, проходя по два и по три, расславляли его козацкие подвиги. Сурово и равнодушно глядел он на все, и на неподвижном лице его выступала неугасимая го- ресть, и, тихо понурив голову, говорил он: "Сын мой! Остап мой!" Запорожцы собирались на морскую экспедицию. Двести челнов спущены бы- ли в Днепр, и Малая Азия видела их, с бритыми головами и длинными чуба- ми, предававшими мечу и огню цветущие берега ее; видела чалмы своих ма- гометанских обитателей раскиданными, подобно ее бесчисленным цветам, на смоченных кровию полях и плававшими у берегов. Она видела немало запач- канных дегтем запорожских шаровар, мускулистых рук с черными нагайками. Запорожцы переели и переломали весь виноград; в мечетях оставили целые кучи навозу; персидские дорогие шали употребляли вместо очкуров и опоя- сывали ими запачканные свитки. Долго еще после находили в тех местах за- порожские коротенькие люльки. Они весело плыли назад; за ними гнался де- сятипушечный турецкий корабль и залпом из всех орудий своих разогнал, как птиц, утлые их челны. Третья часть их потонула в морских глубинах, но остальные снова собрались вместе и прибыли к устью Днепра с двенад- цатью бочонками, набитыми цехинами. Но все это уже не занимало Тараса. Он уходил в луга и степи, будто бы за охотою, но заряд его оставался не- выстрелянным. И, положив ружье, полный тоски, садился он на морской бе- рег. Долго сидел он там, понурив голову и все говоря: "Остап мой! Остап мой!" Перед ним сверкало и расстилалось Черное море; в дальнем тростнике кричала чайка; белый ус его серебрился, и слеза капала одна за другою. И не выдержал наконец Тарас. "Что бы ни было, пойду разведать, что он: жив ли он? в могиле? или уже и в самой могиле нет его? Разведаю во что бы то ни стало!" И через неделю уже очутился он в городе Умани, воо- руженный, на коне, с копьем, саблей, дорожной баклагой у седла, походным горшком с саламатой, пороховыми патронами, лошадиными путами и прочим снарядом. Он прямо подъехал к нечистому, запачканному домишке, у которо- го небольшие окошки едва были видны, закопченные неизвестно чем; труба заткнута была тряпкою, и дырявая крыша вся была покрыта воробьями. Куча всякого сору лежала пред самыми дверьми. Из окна выглядывала голова жи- довки, в чепце с потемневшими жемчугами. - Муж дома? - сказал Бульба, слезая с коня и привязывая повод к же- лезному крючку, бывшему у самых дверей. - Дома, - сказала жидовка и поспешила тот же час выйти с пшеницей в корчике для коня и стопой пива для рыцаря. - Где же твой жид? - Он в другой светлице молится, - проговорила жидовка, кланяясь и по- желав здоровья в то время, когда Бульба поднес к губам стопу. - Оставайся здесь, накорми и напои моего коня, а я пойду поговорю с ним один. У меня до него дело. Этот жид был известный Янкель. Он уже очутился тут арендатором и корчмарем; прибрал понемногу всех окружных панов и шляхтичей в свои ру- ки, высосал понемногу почти все деньги и сильно означил свое жидовское присутствие в той стране. На расстоянии трех миль во все стороны не ос- тавалось ни одной избы в порядке: все валилось и дряхлело, все пораспи- валось, и осталась бедность да лохмотья; как после пожара или чумы, вы- ветрился весь край. И если бы десять лет еще пожил там Янкель, то он, вероятно, выветрил бы и все воеводство. Тарас вошел в светлицу. Жид мо-

←

Встреча Андрия и полячки:
1835:
"- А твои товарищи, а твой отец? ты должен идти к ним, - говорила она тихо. Уста ее еще долго шевелились без слов, и глаза ее, полные слез, не сводились с него.
- Что ты говоришь! - произнес Андрий со всею силою и крепостью воли. - Что бы тогда за любовь моя была, когда бы я бросил для тебя только то, что легко бросить! Нет, моя панна, нет, моя прекрасная! Я не так люблю: отца, брата, мать, отчизну, все, что ни есть на земле, - все отдаю за тебя, все прощай! я теперь ваш! я твой! чего еще хочешь?
Она склонилась к нему головою. Он почувствовал, как электрически-пламенная щека ее коснулась его щеки, и лобзание - у, какое лобзание! - свило уста их, прикипевшие друг к другу."
1842:
"- Не обманывай, рыцарь, и себя и меня, - говорила она, качая тихо прекрасной головой своей, - знаю и, к великому моему горю, знаю слишком хорошо, что тебе нельзя любить меня; и знаю я, какой долг и завет твой: тебя зовут отец, товарищи, отчизна, а мы - враги тебе.
- А что мне отец, товарищи и отчизна! - сказал Андрий, встряхнув быстро головою и выпрямив весь прямой, как надречная осокорь, стан свой. - Так если ж так, так вот что: нет у меня никого! Никого, никого! - пввторил он тем же голосом и сопроводив его тем движеньем руки, с каким упругий, несокрушимый козак выражает решимость на дело, неслыханное и невозможное для другого. - Кто сказал, что моя отчизна Украйна? Кто дал мне ее в отчизны? Отчизна есть то, чего ищет душа наша, что милее для нее всего. Отчизна моя - ты! Вот моя отчизна! И понесу я отчизну сию в сердце моем, понесу ее, пока станет моего веку, и посмотрю, пусть кто-нибудь из козаков вырвет ее оттуда! И все, что ни есть, продам, отдам, погублю за такую отчизну!
На миг остолбенев, как прекрасная статуя, смотрела она ему в очи и вдруг зарыдала, и с чудною женскою стремительностью, на какую бывает только способна одна безрасчетно великодушная женщина, созданная на прекрасное сердечное движение, кинулась она к нему на шею, обхватив его снегоподобными, чудными руками, и зарыдала. В это время раздались на улице неясные крики, сопровожденные трубным и литаврным звуком. Но он не слышал их. Он слышал только, как чудные уста обдавали его благовонной теплотой своего дыханья, как слезы ее текли ручьями к нему на лицо и спустившиеся все с головы пахучие ее волосы опутали его всего своим темным и блистающим шелком.

В это время вбежала к ним с радостным криком татарка.
- Спасены, спасены! - кричала она, не помня себя. - Наши вошли в город, привезли хлеба, пшена, муки и связанных запорожцев.
Но не слышал никто из них, какие "наши" вошли в город, что привезли с собою и каких связали запорожцев. Полный не на земле вкушаемых чувств, Андрий поцеловал в сии благовонные уста, прильнувшие к щеке его, и небезответны были благовонные уста. Они отозвались тем же, и в сем обоюднослиянном поцелуе ощутилось то, что один только раз в жизни дается чувствовать человеку.
И погиб козак! Пропал для всего козацкого рыцарства! Не видать ему больше ни Запорожья, ни отцовских хуторов своих, ни церкви божьей! Украйне не видать тоже храбрейшего из своих детей, взявшихся защищать ее. Вырвет старый Тарас седой клок волос из своей чуприны и проклянет и день и час, в который породил на позор себе такого сына."

Убийство Андрия:
1835:
"- Батько, это ты убил его?
- Я, сынку!
Лицо Остапа выразило какой-то безмолвный упрек. Он бросился обнимать своего товарища и спутника, с которым двадцать лет росли вместе, жили пополам.
- Полно, сынку, довольно! Понесем мертвое тело, похороним! - сказал Тарас, который в то время сжал в груди своей подступавшее едкое чувство. "
1842:
"- Батько, что ты сделал? Это ты убил его? - сказал подъехавший в это время Остап.
Тарас кивнул головою.
Пристально поглядел мертвому в очи Остап. Жалко ему стало брата, и проговорил он тут же:
- Предадим же, батько, его честно земле, чтобы не поругались над ним враги и не растаскали бы его тела хищные птицы.
- Погребут его и без нас! - сказал Тарас, - будут у него плакальщики и утешницы!
И минуты две думал он, кинуть ли его на расхищенье волкам-сыромахам или пощадить в нем рыцарскую доблесть, которую храбрый должен уважать в ком бы то ни было."

"Сцена гнева":
1835:
- Как, чтобы нашу Христову веру гнала проклятая жидова? чтобы эдакое делать с православными христианами, чтобы так замучить наших, да еще кого? полковников и самого гетмана! Да чтобы мы стерпели все это? Нет, этого не будет!
1842:
- Как! чтобы жиды держали на аренде христианские церкви! чтобы ксендзы запрягали в оглобли православных христиан! Как! чтобы попустить такие мучения на Русской земле от проклятых недоверков! чтобы вот так поступали с полковниками и гетьманом! Да не будет же сего, не будет!

Ход военной кампании:
1835:
"Одним из них начальствовал Бульба. Преклонные лета, слава и опытность давали ему значительный перевес в совете; но неумолимая и свирепая жестокость его казалась ужасною даже для глубоко оскорбленных защитников. Его совет дышал только одним истреблением, и седая голова его определяла только огонь и виселицу.
Не буду описывать тех битв, где отличились козаки, ни постепенного хода всей великой кампании: это принадлежит истории. Там изображено подробно, как бежали польские гарнизоны из освобождаемых городов, как были перевешаны бессовестные арендаторы-жиды, как слаб был коронный гетман Николай Потоцкий с многочисленною своею армиею против этой непреодолимой силы, как, разбитый, преследуемый, перетопил он в небольшой речке лучшую часть своего войска, как облегли его в небольшом местечке Полонном грозные козацкие полки и как приведенный в крайность польский гетман клятвенно обещал полное удовлетворение во всем со стороны короля и государственных чинов и возвращение всех прежних прав и преимуществ; но козаки, наученные прежним вероломством, были неумолимы, и Потоцкий не красовался бы более на шеститысячном своем аргамаке, привлекая взоры знатных пани и зависть дворянства, если бы не спасло его находившееся в местечке русское духовенство."
1842:
"И между теми-то козаками, между теми восьмью полками отборнее всех был один полк, и полком тем предводил Тарас Бульба. Все давало ему перевес пред другими: и преклонные лета, и опытность, и уменье двигать своим войском, и сильнейшая всех ненависть к врагам. Даже самим козакам казалась чрезмерною его беспощадная свирепость и жестокость. Только огонь да виселицу определяла седая голова его, и совет его в войсковом совете дышал только одним истреблением.
Нечего описывать всех битв, где показали себя козаки, ни всего постепенного хода кампании: все это внесено в летописные страницы. Известно, какова в Русской земле война, поднятая за веру: нет силы сильнее веры. Непреоборима и грозна она, как нерукотворная скала среди бурного, вечно изменчивого моря. Из самой средины морского дна возносит она к небесам непроломные свои стены, вся созданная из одного цельного, сплошного камня. Отвсюду видна она и глядит прямо в очи мимобегущим волнам. И горе кораблю, который нанесется на нее! В щепы летят бессильные его снасти, тонет и ломится в прах все, что ни есть на них, и жалким криком погибающих оглашается пораженный воздух.
В летописных страницах изображено подробно, как бежали польские гарнизоны из освобождаемых городов; как были перевешаны бессовестные арендаторы-жиды; как слаб был коронный гетьман Николай Потоцкий с многочисленною своею армиею против этой непреодолимой силы; как, разбитый, преследуемый, перетопил он в небольшой речке лучшую часть своего войска; как облегли его в небольшом местечке Полонном грозные козацкие полки и как, приведенный в крайность, польский гетьман клятвенно обещал полное удовлетворение во всем со стороны короля и государственных чинов и возвращение всех прежних прав и преимуществ. Но не такие были козаки, чтобы поддаться на то: знали они уже, что такое польская клятва. И Потоцкий не красовался бы больше на шеститысячном своем аргамаке, привлекая взоры знатных панн и зависть дворянства, не шумел бы на сеймах, задавая роскошные пиры сенаторам, если бы не спасло его находившееся в местечке русское духовенство."

Гибель Тараса:
1835:
"В это самое время он почувствовал себя в дюжих руках, был схвачен набежавшим с тыла отрядом и отрезан от своих. Он двигнул своими членами, но уже не посыпались на землю, как бывало прежде, схватившие его гайдуки. "Эх, старость, старость!" - сказал он, почти что не заплакав. Ему прикрутили руки, увязали веревками и цепями, привязали его к огромному бревну, правую руку, для большей безопасности, прибили гвоздем и поставили это бревно рубом в расселину стены, так кто он стоял выше всех и был виден всем войскам, как победный трофей удачи. Ветер развевал его белые волосы. Казалось, он стоял на воздухе, и это, вместе с выражением сильного бессилия, делало его чем-то похожим на духа, представшего воспрепятствовать чему-нибудь сверхъестественною своею властью и увидевшего ее ничтожность. В лице его не было заметно никакой заботы о себе. Он вперил глаза в ту сторону, где отстреливались козаки. Ему с высоты все было видно как на ладоне.
- Занимайте, хлопцы, - кричал он, занимайте, вражьи дети, говорю вам, скорее горку, что за лесом: туда не подступят они!
Но ветер не донес его слов.
- Вот пропадут, пропадут ни за что! - говорил он с бешенством и взглянул вниз, где блестел Днестр. Чувство радости сверкнуло в его глазах. Он увидел выдвинувшиеся из-за кустарника три кормы. Он собрал все усилия и закричал так, что едва не оглушил стоявших близ него:
- Хлопцы, к берегу! к берегу! Под кручею, где крепость, стоят челны, а за вами в двадцати шагах спуск к берегу! Да забирайте все челны, чтобы не было погони!
На этот раз ветер дунул с другой стороны, и все слова были услышаны козаками. Но удар обухом по голове за такой совет переворотил в его глазах все. Его опустили вместе с бревном ниже, чтобы он не мог более подавать своих наставлений...
...Когда Бульба очнулся немного от своего удара и глянул на Днестр, он увидел под ногами своими козаков, садившихся в лодки. Глаза его сверкнули радостью. Град пуль сыпался сверху на козаков, но они не обращали никакого внимания и отваливали от берегов.
- Прощайте, паны-браты, товарищи! - говорил он им сверху. - Вспоминайте иной час обо мне! Об участи же моей не заботьтесь! я знаю свою участь: я знаю, что меня заживо разнимут по кускам и что кусочка моего тела не оставят на земле, - да то уже мое дело... Будьте здоровы, паны-браты, товарищи! Да глядите, прибывайте на следующее лето опять, да погуляйте хорошенько!.. - удар обухом по голове пресек его речи.
Черт побери! да есть ли что на свете, чего бы побоялся козак? Не малая река Днестр; а как погонит ветер с моря, то вал дохлестывает до самого месяца. Козаки плыли под пулями и выстрелами, осторожно минали зеленые острова, хорошенько выправляли парус, дружно и мерно ударяли веслами и говорили про своего атамана."
1842:
"А тем временем набежала вдруг ватага и схватила его под могучие плечи. Двинулся было он всеми членами, но уже не посыпались на землю, как бывало прежде, схватившие его гайдуки. "Эх, старость, старость!" - сказал он, и заплакал дебелый старый козак. Но не старость была виною: сила одолела силу. Мало не тридцать человек повисло у него по рукам и по ногам. "Попалась ворона! - кричали ляхи. - Теперь нужно только придумать, какую бы ему, собаке, лучшую честь воздать". И присудили, с гетьманского разрешенья, спечь его живого в виду всех. Тут же стояло нагое дерево, вершину которого разбило громом. Притянули его железными цепями к древесному стволу, гвоздем прибили ему руки и, приподняв его повыше, чтобы отовсюду был виден козак, принялись тут же раскладывать под деревом костер. Но не на костер глядел Тарас, не об огне он думал, которым собирались жечь его; глядел он, сердечный, в ту сторону, где отстреливались козаки: ему с высоты все было видно как на ладони.
- Занимайте, хлопцы, занимайте скорее, - кричал он, - горку, что за лесом: туда не подступят они!
Но ветер не донес его слов.
- Вот, пропадут, пропадут ни за что! - говорил он отчаянно и взглянул вниз, где сверкал Днестр. Радость блеснула в очах его. Он увидел выдвинувшиеся из-за кустарника четыре кормы, собрал всю силу голоса и зычно закричал:
- К берегу! к берегу, хлопцы! Спускайтесь подгорной дорожкой, что налево. У берега стоят челны, все забирайте, чтобы не было погони!
На этот раз ветер дунул с другой стороны, и все слова были услышаны козаками. Но за такой совет достался ему тут же удар обухом по голове, который переворотил все в глазах его...
...Когда очнулся Тарас Бульба от удара и глянул на Днестр, уже козаки были на челнах и гребли веслами; пули сыпались на них сверху, но не доставали. И вспыхнули радостные очи у старого атамана.
- Прощайте, товарищи! - кричал он им сверху. -Вспоминайте меня и будущей же весной прибывайте сюда вновь да хорошенько погуляйте! Что, взяли, чертовы ляхи? Думаете, есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся козак? Постойте же, придет время, будет время, узнаете вы, что такое православная русская вера! Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из Русской земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!..
А уже огонь подымался над костром, захватывал его ноги и разостлался пламенем по дереву... Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы пересилила русскую силу!
Немалая река Днестр, и много на ней заводьев, речных густых камышей, отмелей и глубокодонных мест; блестит речное зеркало, оглашенное звонким ячаньем лебедей, и гордый гоголь быстро несется по нем, и много куликов, краснозобых курухтанов и всяких иных птиц в тростниках и на прибрежьях. Козаки живо плыли на узких двухрульных челнах, дружно гребли веслами, осторожно минули отмели, всполашивая подымавшихся птиц, и говорили про своего атамана."

ПРЕДАВАТЬ ЗЕМЛЕ кого, что . ПРЕДАТЬ ЗЕМЛЕ кого, что . Высок. Погребать, хоронить. - Предадимте же, батько, его честно земле, чтобы не поругались над ним враги и не растаскали бы его тела хищные птицы (Гоголь. Тарас Бульба). Ему хотелось отдать последний долг покойному и предать как можно скорее тело его земле (Григорович. Рыбаки).

• - кого-, что-л. кому и чему. 1. кому. Предать друга врагам. Только дома он вспомнил о том, что обязан этих веселых людей в руки жандармов. 2. чему. Предать казни. Предать смерти. Предать осмеянию...

  Управление в русском языке

• - преда/м, -да/шь, -да/ст, -дади/м, -дади/те, -даду/т...

  Орфографический словарь русского языка

• - ПРЕДА́ТЬ, предам, предашь, предаст, предадим, предадите, предадут, повел. предай, прош. вр. предал, предала, предало; предавший, совер. , кого-что. 1...

  Толковый словарь Ушакова

• - Это слово было заимствовано из старославянского языка, где было образовано префиксальным методом от даты – "дать". Буквальное значение "передать" со временем претерпевает сдвиг до сегодняшнего "выдать врагу"...

  Этимологический словарь русского языка Крылова

• - ПРЕДАВАТЬ АНАФЕМЕ. ПРЕДАТЬ АНАФЕМЕ. Экспрес. 1. кого. Отлучать от церкви кого-либо. В 1667 году московский собор предал непокорных господствующей церкви двуперстников анафеме: они на анафему отвечали анафемой...
• - ПРЕДАВАТЬ ГЛАСНОСТИ что. ПРЕДАТЬ ГЛАСНОСТИ что. Книжн. Делать общеизвестным что-либо; опубликовывать. Расхитят кассу в банке - вся пресса дружно и громко предаёт гласности и кражу, и вора...

  Фразеологический словарь русского литературного языка

• - B/C гл см. _Приложение II преда́л́ и́ пре́дал 235 особ см. _Приложение II предала́ преда́ло и пре́дало преда́ли и́ пре́дали преда́вший 242 см. _Приложение II пре́данный A/A и A/C пр...

  Словарь ударений русского языка

• - ПРЕДА́ТЬ, -ам, -ашь, -аст, -адим, -адите, -адут; предал и предал, -ала, -ало; -ай; -авший; преданный; совер., кого. 1. чему. Подвергнуть действию чего-н., отдать. П. суду. П. забвению. П. земле. П. огню. 2...

  Толковый словарь Ожегова

• - преда́ть сов. перех...

  Толковый словарь Ефремовой

• - Заимств. из ст.-сл. яз. Преф. производное от дать «дать». Буквально - «передать» ...

  Этимологический словарь русского языка

• - См....

  В.И. Даль. Пословицы русского народа

• - кого, что. Книжн. Погребать, хоронить. ФСРЯ, 354...

  Большой словарь русских поговорок

• - ...

  Формы слова

• - изменить,...

  Словарь синонимов

• - См....

  Словарь синонимов

• - погрести, похоронить, захоронить, схоронить, проводить в последний...

  Словарь синонимов

"Предать земле" в книгах

ГЛАВА 4. ДОВЕРИЕ НЕЛЬЗЯ ПРЕДАТЬ

Из книги Видение Тантры. Беседы по Царской Песне Сарахи (Книга 2) автора Раджниш Бхагван Шри

ГЛАВА 4. ДОВЕРИЕ НЕЛЬЗЯ ПРЕДАТЬ Первый вопрос:Возлюбленный ОШО, почему я всегда интересуюсь замужними женщинами? В этом нет ничего особенного, это наиболее распространенная болезнь, коротая достигла почти эпидемических масштабов. Но на то есть причина. Для миллионов

Предать себя

Из книги Три рождения человека. Байкальские встречи автора Некрасов Анатолий Александрович

Предать себя Это заключительная глава нашего повествования о трех рождениях на Байкале. Непросто было остановиться, так как откровений и замечательных процессов еще много, но формат книги заставляет в какой-то момент принять такое решение.Чем интересна эта глава? В ней

Вовремя предать

Из книги Гопакиада автора Вершинин Лев Рэмович

Вовремя предать Обманутые в лучших чувствах и крайне обиженные на гитлеровцев, однако и не имеющие особого выбора, «бандеровцы» смиряли эмоции, прилежно служа хозяевам аж до конца 1942 года, когда, анализируя ход события на Волге, лидеры ОУН(б) пришли к выводу: время

Вовремя предать – значит предвидеть

Из книги 100 великих интриг автора Еремин Виктор Николаевич

Вовремя предать – значит предвидеть Хитрейший из хитрых, коварнейший из коварных, многократный министр иностранных дел Франции Шарль Морис Талейран в жизни своей совершил ряд таких крутых политических кульбитов, что кому-нибудь другому и одной подобной измены хватило

«Мы не можем предать этот народ»

Из книги автора

«Мы не можем предать этот народ» – Наталия Алексеевна, после того, как прошел шок, ужас первых дней войны Саакашвили с народом Южной Осетии, уничтожением Цхинвала, давайте вернемся к истокам той беды. Не на пустом же месте все началось.– Осетины как единый народ, без

«Предать суду военного трибунала…»

Из книги Война: ускоренная жизнь автора Сомов Константин Константинович

«Предать суду военного трибунала…» Все это привело к тому, что уже 11 августа 1941 года вышел подписанный заместителем народного комиссара обороны СССР генерал-лейтенантом интендантской службы Хрулевым Приказ № 0280, согласно которому следовало:«Отпуск вещевого имущества

Предать забвению

Из книги Валуа автора Сыпек Роберт

Предать забвению Важным элементом урбанистического плана Парижа на рубеже XVI-XVII веков стала Королевская площадь, после Французской революции известная как площадь Вогезов. Она была разбита на месте ярмарки лошадей поблизости от Турнельского дворца - резиденции

МЫ НЕ МОЖЕМ ЕГО ПРЕДАТЬ

Из книги Дела собачьи автора Басанович Марина Борисовна

МЫ НЕ МОЖЕМ ЕГО ПРЕДАТЬ Все мои истории начинаются с телефонных звонков, часто тревожных, редко смешных, в общем, разных. Если сюда добавить, что раздаются они не всегда только в рабочее время, то и школьнику будет понятно, что моя жизнь проистекает совершенно

Не предать забвению

Из книги Литературная Газета 6315 (№ 11 2011) автора Литературная Газета

Не предать забвению Живые и мёртвые Не предать забвению КРИК ДУШИ Вашу газету я выписываю давно, с 1966?года. Внимательно читаю все публикации в ней. Очень благодарна вам за внимательное и чуткое отношение к тем проблемам, которые волнуют людей, за широту взглядов на все

Предать забвению

Из книги Бог и Его образ. Очерк библейского богословия автора Бартелеми Доминик

Предать забвению Поколение, которое перешло Красное море и на пустынном берегу с восторгом пело вокруг Моисея песнь освобождения, уже отошло к праотцам. Впрочем, и оно всего несколько дней спустя уже успело забыть о могуществе Бога. Но сейчас Израиль представлен

Иуда решает предать Иисуса

автора Библия

Иуда решает предать Иисуса (Мат. 26:14–16; Лк. 22:3–6)10 Иуда Искариот, один из двенадцати, пошел к первосвященникам, чтобы предать им Иисуса. 11 Услышав, для чего он пришел, они обрадовались и обещали заплатить ему. И Иуда стал искать удобного случая, чтобы предать

Иуда решает предать Иисуса

Из книги Библия. Новый русский перевод (NRT, RSJ, Biblica) автора Библия

Иуда решает предать Иисуса (Мат. 26:14–16; Мк. 14:10–11)3 Тогда сатана вошел в Иуду, которого называли Искариотом, одного из числа двенадцати. 4 Иуда пошел и поговорил с первосвященниками и с начальниками храмовой стражи о том, как ему предать им Иисуса. 5 Те обрадовались и обещали

17. выведи с собою всех животных, которые с тобою, от всякой плоти, из птиц, и скотов, и всех гадов, пресмыкающихся по земле: пусть разойдутся они по земле, и пусть плодятся и размножаются на земле

автора Лопухин Александр

17. выведи с собою всех животных, которые с тобою, от всякой плоти, из птиц, и скотов, и всех гадов, пресмыкающихся по земле: пусть разойдутся они по земле, и пусть плодятся и размножаются на земле "пусть плодятся и размножаются на земле..." По поводу этих слов божественного

27. И жил Израиль в земле Египетской, в земле Гесем, и владели они ею, и плодились, и весьма умножились. 28. И жил Иаков в земле Египетской семнадцать лет; и было дней Иакова, годов жизни его, сто сорок семь лет

Из книги Толковая Библия. Том 1 автора Лопухин Александр

27. И жил Израиль в земле Египетской, в земле Гесем, и владели они ею, и плодились, и весьма умножились. 28. И жил Иаков в земле Египетской семнадцать лет; и было дней Иакова, годов жизни его, сто сорок семь лет С поселением избранного племени в Египте положена была прочная

ГЛАВА 14 ДОВЕРИЕ НЕЛЬЗЯ ПРЕДАТЬ

Из книги Суть тантры автора Раджниш Бхагван Шри

ГЛАВА 14 ДОВЕРИЕ НЕЛЬЗЯ ПРЕДАТЬ 4 МАЯ 1977 ГОДАПервый вопрос:Возлюбленный Ошо, почему я всегда интересуюсь замужними женщинами?В этом нет ничего особенного, это наиболее распространенная болезнь, которая достигла почти эпидемических масштабов. Но на то есть причина. Для